История создания фильма «Мимино»

Сразился чуточную роль и сам Данелия. В кинофильме шамать этакий эпизод: диспетчер аэропорта объявляет о посадке рейса Тбилиси – Москва. С летного поля в зал аэропорта входит экипаж аэроплана с командиром. Его-то и представил режиссер.
Все на одно лицо
Вся история советской цензуры и даже царства что в зеркале сказалась в «Мимино».
При Брежневе отхватили этакую сцену: Мкртчян и Кикабидзе едут в лифте с двумя японцами. Тут одинешенек японец и толкует прочему: «До чего же все эти русские на одно харя!»
Там пришагал Андропов, и улетучилась подмостки звучна из Германии в Телави с попаданием в Тель-Авив: «Израиль, клянусь мамой!Внимай, ты в Кутаиси давным-давно был?»
Эпоха Черненко наследила в «Мимино» насильственным исторжением «предателя Родины» Савелия Крамарова, благо занят он был в крошечном, однако смачном эпизоде: «Извини, генацвале!Лет чрез пять пособлю!»
А там явился Горбачев со своими «мерами по войне с пьянством и алкоголизмом», и кинофильм распрощался с колоритнейшей сценой разгула в ресторане «Россия» посреди делегатов конгресса эндокринологов: «В красной сорочке – профессор Хачикян».
Запоздалее все эпизоды чистоплотно вклеили попятно, кроме невозвратно утерянных японцев.
Увлекательная болезнь
– Доля кинофильма снималась в Верхней Тушетии, – вспоминает Георгий Данелия. – Во эпоха съемок по скорбям разнесся слушок, что приехал сам Буба Кикабидзе, и пастыри стали наезжать, чтоб оказать почтение обожаемому певцу. Представьте, пастырь на лошади часом сутки добирается. И после съемок начинает потчевать Бубу чачей. Отказаться невозможно. Человек столько сил и времени потратил. Приступил Буба шукать предлоги. Когда он толковал, что у него щебечет сердце или печень, ему отвечали, что чача – славнейшее снадобье. Когда он толковал, что ему спозаранок вставать и нужно выспаться, пастыри толковали, что чача – это самый славнейший родник энергии. Однако как-то лицезрю: у костра два пастыря цедят чачу, а Буба – лимонад. Я присел к ним, плеснул себе в стакан, чтоб чокнуться. Желал плеснуть и Бубе, однако пастыри закричали: «Бубе не наливай!Ему невозможно!» На вытекающий вечер этакая же холст. Утречком я узнал у Бубы, что он этого добился. «Они чают, что у меня триппер. Я проронил одному по секрету».