Автор: newsmen 3-04-2014, 07:20 Раздел: Разное
Реальная история, ставшая основой кинофильма «1+1», о дружбе между бывшим правонарушителем и аристократом.
Их первая встреча совсем запомнилась Абделю Селлу. Это случилось дождливым декабрьским днем 1994 года. Из службы занятости пришагало очередное уведомление: «Требуется партнер и помощник для ухода за парализованным больным». Для Селлу подевало было привычным: пришагать, получить под уведомлением подпись, чтоб там показать ее в службе занятости.
К 23 годам Абдель уже поспел полтора года отсидеть в темнице за ограбление. Выйдя на волю, он устроился трудиться в пиццерию, однако там ему было этак уныло, что он сделал все, чтоб его сократили. Два года он существовал на пособие по безработице, не чувствуя ни незначительнейших угрызений совести.
Адрес потенциального места работы пребывал на авеню Леопольда II, в 16-м округе, одном из самых фешенебельных районов французской столицы. Угодив у ворот утопающего в зелени особняка, Абдель на секунда остолбенел. Он нажал кнопку домофона и несмело узнал: «Я насчет работы. Помощник тут требуется?» В ответ прозвучал слабый учтивый голос: «Входите, месье!»
Дом поражало не токмо грандиозными размерами, однако и обилием внутреннего убранства. Картины знаменитых художников, позолота, обстановка в пошибе ампир, инкрустированные столики — при облике этого великолепия Абдель утратил таланта речи.
Когда мужик, сидевший в инвалидной коляске, движением головы пригласил его пристать потеснее, Абдель смерил его взором.
— Сердечное утро, вы не могли бы расписаться вот на этой бумажке?— узнал Абдель. — Это потребно для пособия по безработице.
Мужик на инвалидной коляске тотчас откликнулся: «Вы ужель не видаете, что я парализован?Я ничего не могу сооружать сам. Вот почему мне и потребен человек, кой помогал бы мне».
Филиппу Поццо ди Борго импонировала неукротимая энергия, кою он почувствовал в этом парне. Ему прискучила сочувствие, ему хотелось встряски.
— Вас заинтересовало мое предложение?— узнал он Абделя.
Заинтересовало?! Это уж чрезмерно!Однако, что и бедолаге, совсем прикованному к инвалидной коляске, терять Абделю было нечего.
Абделя Ямина Селлу привезли в Париж из Алжира, когда ему было четыре года. Его усыновили бездетные сродственники. Для многодетных арабских фамилий, существующих на норде Африки, нету ничего необычного в том, что чадо откликается бездетным сродственникам.
Уж в чем-чем, а в строгости свежих родителей Абделя никак невозможно было обвинить. Его ни в чем не ограничивали. Ему не заповедовали допоздна глядеть телевизор по воскресеньям. Никто не ревизовал, ходит ли он в школу, что он обучается. Никого особо не интересовало, где он шатается цельными днями. Абдель сполна воспользовался предоставленной ему целой независимостью.
Чем он токмо не промышлял: в школе отымал у учеников меньших классов свежие кроссовки; крал товары с полок в супермаркетах; выхватывал фотоаппараты у зазевавшихся туристов у подножия Эйфелевой башни. Бесчисленное число один его задерживали за похищение. Вскоре после того что Абделю стукнуло 18 лет, он угодил в темнице.
Ничто в прошлой жизни не подготовило этого молодого нарушителя закона к каждодневным печалям об инвалиде. А их было немало. Массировать Филиппу чрево для улучшения циркуляции крови; терпеть его в кресло; расправлять ручки и ноги этак, чтоб больному было спокойно; нахлобучивать чеботы.
Сообща их свел случай, однако потихоньку Абдель привязался к своему подопечному. Вот что он написал об этом в своей автобиографии: «Столкнувшись с народом, кой обладал этакий силою духа, что в подобной ситуации не утратил способности хохотать, я уяснил, что нас скручивает нечто большее, чем труд или моральный долг. Он растворил мне очи на мир, кой я ненавидел: мир людей, у коих в жизни было все».
До горького случая, стрясшегося при полете на параплане, Филипп, потомок старого аристократического рода, был совладельцем дома шампанских вин Pommery House. Став инвалидом, решенный возможности услаждаться спортом и движением, он с утроенной энергией уходил интеллектуальным наслаждениям. Абдель часами переворачивал страницы книжек, коим не было шабаша.
— Ну-кася и толстенные же у вас книжки, — вздыхал Абдель и ехидно добавлял: — Этакий книжкой можно запросто оглушить копа!
Обучение Абделя центральным образом шло на улице, а не в школе. Однако со временем, стоя за плечом у хозяина, он тоже приступил понемногу разбирать. В тишине особняка Абдель рылся в библиотеке, выбирая для себя книжки поувлекательнее.
— Абдель, поставь по вертикали слово РАССТРИГА.
По повечерам Филипп уважал резаться в скрабл. Абдель брюзжал, однако сооружал, что его цыганили. «Расстрига, хм, ну-кася вы и произнесете. Ужель шамать этакое слово?»
Филипп тут же растолковал: «Расстрига — это пресвитер, добровольно отказавшийся от своего сана или решенный его за какую-то провинность». Абдель, не уважавший проигрывать, подцепил словарь, чтоб проверить, не обманывают ли его. Все эти туманные слова утомляли его не чуточнее, чем ночи, прочерченные в полицейском участке, где от нечего сооружать он почитал квадратики на потолке камеры.
Кинофильм 1 + 1. История за кадромВ 2000 году, когда Филипп приступил чиркать книжку, его поджидал сюрприз. Абдель, кой в своей жизни и двух строк не написал, вдруг вызвался сооружать записи под диктовку Филиппа. Абдель сознается: «Для меня годы, прочерченные с Поццо, равноценны двадцати годам учебы».
По ночам Абдель, по совместительству исполнявший обязанности шофера, бесцеремонно употреблял хозяйскими машинами. Раз в дверь особняка постучалась полиция. После тары-бары-раста-бара со стражами режима Филипп язвительно приметил: «Ну-кася что, Абдель, хныкал наш ягуар?»
Отпираться было никчемно. Тем не менее Абдель попытался оправдаться: «Я вечно толковал, что эта машина чрезвычайно опасна». Затем, помявшись, причислил: «Ну-кася ладно, я повинен. Не вписался в сверток. Вот ключи от машины. Это все, что от нее осталось».
В 2002 году на подевай рождения крестника Филиппа, коему стукнуло 18 лет, Абдель пригласил стриптизершу. Филипп был вне себя от гнева. «Ужель ты посмел бы сделать подобное, если бы это был подевай рождения твоего сына!»
После всякого грешка Филипп пробовал образумить своего протеже. Угадав, что Абдель, неисправимый бабник, метнул очередную прискучившую ему подружку, Филипп прочел ему цельную нотацию.
— Тетя — не товар, не штука. Перед ней нужно поклоняться, ее нужно чтить. Ты это уяснишь, когда женишься: вот тогда ты будешь готов существование отдать за свою избранницу.
В гостинице, где они застопорились, Абделю приглянулась юная симпатичная администраторша по имени Амаль. Когда он впервой усмотрел ее, его объяло чудное ощущение собственной «обнаженности» — этакое же, какое он хлебнул при знакомстве с Филиппом. Прогуливаясь с Амаль по экономлю моря, Абдель чуял себя неуклюже. «Абдель, ты мне нравишься, — решилась сделать первоначальный шаг Амаль, — однако если ты желаешь быть со мной, ты должен на мне жениться».
Филипп, издали созерцавший за ними, позднее вспоминал: «В тот подевай, когда я усмотрел, с каким почтением, с какой нежностью этот женоненавистник хранит под ручку доверившуюся ему Амаль, я уяснил, что в нем стряслась царственная перемена». Филипп не обманывался. «Если бы я не столкнулся в жизни Филиппа, скорее итого, Амаль стала бы очередной мимолетной забавой», — сознается Абдель.
Нынче 42-летний Абдель, Амаль и трое их ребятенков существуют в Париже. «Приметьте, какие у них даты рождения 05/05, 06/06 и 07/07. Видаете, что я мощен в математике», — хохочет Абдель. Если его нету в Париже, значит, он в Алжире, в городе Джельфа, где у него птицеферма.
Филипп существует в Марокко сообща со своей другой хозяйкой Кадьей. Когда они наезжают в Париж, то останавливаются у Амали и Абделя, причем хозяева перебираются почивать в гостиную, освобождая для гостей спальню. «Я до сих пор радею о нем», — объясняет Абдель.
Филипп этак и остался для Абделя чистым джедаем. Если не почитать того, что они предельнее не существуют под одной кровлей, в их касательствах ничего не изменилось. «Мы толкуем обо все на свете, для нас нету недозволенных тем. Он подарил мне свое инвалидное кресло, чтоб оно предназначалось для меня опорой в жизни. Я до сих пор им пользуюсь».
В 2011 году французские режиссеры Оливье Накаш и Эрик Толедано стянули кинофильм «1+1». В основу картины улеглась фолиант Филиппа Поццо ди Борго «Другой ветер», в коей он сказывает о своей дружбе с Абделем Селлу. Во Франции кинофильм посмотрело 19 миллионов зрителей. Кинофильм был признан самой успешной французской картиной, показанной за рубежом. Филиппа сразился лицедей Франсуа Клюзе, а Омар Си за роль Дрисса — этак в кинофильме призывают Абделя Селлу — был удостоен премии «Сезар» что славнейший лицедей 2012 года. После выхода на экраны кинофильма Селлу издал свою собственную автобиографию «Ты изменил мою жизнь».
Автор: Лилиан Шарье
Трейлер