Запрещенная в СССР документальная фотография

Группа ТРИВА — это фотографы Владимир Воробьев, Владимир Соколаев и Александр Трофимов, трудившиеся на рубеже 70–80-х годов при Кузнецком металлургическом комбинате(КМК). Впрочем, хроники работы завода среди их снимков — в безусловном меньшинстве.
Раз их турнули с основного места работы за очернение социалистического образа жизни, им пришлось перевести доля архивов, и они стали раздольно заниматься фотокарточкой.
«Мы цопали в ручки фотоаппарат и в широком порядке шествовали по улице, клича это „свободной охотой“ и не располагая никакой конечной мишени. Токмо в этом порядке я приходил с целой пленкой материала», — сказывает Владимир Соколаев — одинешенек из участников группы.

«Cнег на коксовой батарее», Коксохим КМК, 27 ноября 1979 года.

«Праздник Масленицы у шахтеров», Новокузнецк, 1984 год.

«Заливка льда на стадионе „Металлург“», Новокузнецк, 11 февраля 1984 года.
Участники ТРИВА не расставались с камерами и за пределами завода и работника дня. В плоде предельная доля работ — это повседневные сценки на улицах Новокузнецка 80-х годов.
Принципы, по коим снимали фотографы ТРИВА, — несогласие от ретуши и кадрирования отснятого материала. Однако центральное — целый несогласие от постановочных кадров. Все, что происходит в кадре, происходит на самом деле; человек с камерой сроду не подсказывает героям, что сооружать это фотогеничнее, и не цыганит повторить прошляпленный им момент.

«Торжественная регистрация новорожденного», ЗАГС Центрального района, 1 октября 1983 года.

«Состязания Горпромторга по производственной гимнастике», школа № 62, Новокузнецк, Сибирь. 10 апреля 1983 года.
Этот принцип невмешательства был весьма нетипичен для официальной советской фотографии, где нередко даже славные исторические фото(хоть, «Стяг Победы над Рейхстагом»)разыграны перед камерой.
«В СССР 90 % газетной фотографии снимались что кино, начиная с подбора реквизита, — комментирует куратор Евгений Иванов. — Нужно стянуть героя-тракториста?Переоденем его и поставим не возле трактора, на коем он трудится, а возле свежеиспеченного трактора. От фотографа требовалась не реальная существование, а существование этакая, какой она должна быть, отредактированная в идейных целях».
Отказаться от постановки и снимать существование что шамать, в том числе и в сложных обстоятельствах(хоть, заводских цехов), фотографы ТРИВА смогли в том числе и благодаря тому, что на рубеже 70–80-х годов у них завелись японские «Кэноны» и немецкие «Лейки». Отвечая на спросы новосибирской публики, приехавший на открытие участник ТРИВА Владимир Соколаев рассказал, что «Зенитом» и прочими советскими камерами многое из показанного стянуть бы не удалось, разумеется и вообще обретение «Кэнона» стало для группы поворотным моментом.

«Электрослесарь на коксовой батарее», КМК, Новокузнецк, 1980 год.
Это фото — слегка абсурдистское и сюрреалистичное — выглядит замышленным особенно, однако это не этак. На нем представлен художник, пришагавший в цех КМК ремонтировать часы, однако у коксовой батареи местами выделяется газ, от коего человек пьянеет. Охмелевший художник вышел на улицу, чтоб пришагать в себя на свежем духе, — и его стянул шедший мимо фотограф Владимир Воробьев.

«Опала куриной тушки»
Целый несогласие от припудривания реальности в итоге и разорвал официальное существование группы ТРИВА. Она была официально зарегистрирована в 1981 году, поспела зачислить участие в 19 выставках(в том числе и зарубежных), однако в начале 1982-го партийные чиновники и КГБ заподозрили в стилистике ТРИВА очернение социалистического образа жизни.

«Поход джентльменов в гости», Новокузнецк, 1980 год
ТРИВА не гнались за яркими наружными эффектами. Многие фотографы четыре соображают, что разом впечатлить зрителя и превращают фотокарточку в цирк — кто торжественнее залезет. У ТРИВА же — простые истории простым языком. Однако это простота, что у Чехова, — наружная простота, за коей хоронится глубина и чистота и емкость языка, коей потребно обучаться годами.

«Счастье, протекающее мимо», Новокузнецк, 1 мая 1983 года
Эти фотографии — шедевры, потому что они — не про эффекты, а про человечью существование, про спросы бытия. Вот, хоть, «Счастье, протекающее мимо» — рядовая ситуация на демонстрации оборачивается цельной притчей. И незапятнанно технически эта притча передана ясно и ясно, тут нету ничего излишнего, все трудится на одну идею.

«Коридор роддома. Кефир после родов», 1-й клинический роддом, Новокузнецк, Сибирь, 29 июня 1981 года.

«Книжный лавка. Отдел букинистической литературы», Улица Кирова, Новокузнецк, Сибирь. 21 января 1983 года.
Кроме художественной значимости, датированные с точностью до дня, фото ТРИВА ценны и что исторический документ: «Для нас уличная фотоснимок — это один-единственный способ раздольно снимать. Мы фактически фиксировали историю своего города. Прочего способа не было. Нас никуда не пускали, никуда не звали. Наша мотивация была — съемка нашей истории, что происходит, чем дышит город», — толкует В. Соколаев.

«Венок для собаки». Ребятня пришагали в школу и усмотрели псину, кою разрешили одарить цветами.
На фотокарточках «Манифеста ТРИВА» поистине полным-полно того, что захлестывает социальные сети волной ностальгии под лозунгами «у нас было сущее сладкое ребячество без „айфонов“, однако с фундаментальными лужами, песочницами и совочками».

«Игры в «резинку», двор на улице в Тольятти, 9 мая 1985 года.
Фотографии позволяют нырнуть в эту лужу(или песочницу)ребячества с головой: если вы пристигли те времена хоть в полумладенчестве, чета сотен фотокарточек поразительным образом активизируют какие-то вроде бы запечатанные и спрятанные в архив пласты памяти.

«Одинешенек в ванной», покудова нахлобучивают сухие штаны на одного ребятенка, прочий дожидается своей очередности в ванной, Дом ребятенка № 2. Новокузнецк, 29 мая 1981 года.
С прочий сторонки, многое на этих фотокарточках способно слегка отрезвить ностальгирующих. Кто-то приметил, что этакие снимки могли бы предназначаться обвинительными документами на гипотетическом процессе против царства под прозванием СССР.

«Перекур на газовом баллоне», этакая русская забава.
Однако в цельном фотографии группы не воспринимается что «чернуха» — скорее вдохновляют и рождают нежность к народам.
А центральное — трудятся что машина времени: зритель словно фланирует по сибирскому городу тридцатилетней давности — часом он подглядывает бытовую сценку незамеченным, часом сталкивается с обитателями прошедшего чело в чело, и те глядят на него(путешественника во времени)подозрительно и с любопытством.

«Публика в очереди», Новокузнецк, 1982 год.