Эпистола танкиста. Спустя четверть века после войны в глухом лесу под Вязьмой был найден вросший в землю танк БТ-7 с четыре примечательным тактическим номером 12. Люки были задраены, в борту зияла пробоина. Когда машину вскрыли, на месте механика-водителя раскрыли останки меньшого лейтенанта-танкиста. У него был наган с одним патроном и планшет, а в планшете — карта, фотоснимок обожаемой дивчины и не посланные послания.
25 октября 1941 г.Приветствую, моя Варя!Нету, не столкнемся мы с тобой.Вчера мы в полдень сокрушали еще одну гитлеровскую колонну. Фашистский снаряд пробил боковую броню и порвался внутри. Покудова уводил я машину в лес, Василий упокоился. Рана моя жестока.
Похоронил я Василия Орлова в березовой роще. В ней было ясно. Василий упокоился, не поспев проронить мне ни цельного слова, ничего не передал своей распрекрасной Зое и беловолосой Машеньке, похожей на одуванчик в пуху.
Вот этак из трех танкистов остался одинешенек.В сутемени въехал я в лес. Ночь отошла в пытках, утеряно полным-полно крови. Сейчас почему-то боль, прожигающая всю перси, улеглась и на душе тихонько.
Чрезвычайно обидно, что мы не всё сделали. Однако мы сделали всё, что смогли. Наши товарищи погонят супротивника, кой не должен ходить по нашим полям и лесам. Сроду я не отжил бы существование этак, если бы не ты, Варя. Ты помогала мне вечно: на Халхин-Голе и тут.
Чаятельно, все-таки, кто уважает, тот сердечнее к народам. Благодарю тебе, отчая!Человек старится, а твердь нетленно молодое, что твои очи, в кои токмо глядеть разумеется любоваться. Они сроду не постареют, не поблекнут.
Отойдет эпоха, публика заживят раны, публика соорудят свежие города, поднимут свежие сады. Приспеет прочая существование, прочие песни будут распевать. Однако сроду не забывайте песню про нас, про трех танкистов.
У тебя будут произрастать распрекрасные ребятня, ты еще будешь уважать.А я сладок, что ухожу от вас с великой любовью к тебе.
Твой Иван Колосов